Несколько лет назад мы с товарищами по воскресной школе для молодежи решили в рамках духовной подготовки к Пасхе поститься от… шума. Наш наставник предложил нам повоздерживаться от всего, чем привыкли наслаждаться наши уши: музыка, кино, телевидение, радио, живые концерты. Мистер Рэндалл считал, что, замещая привычные звуки тишиной размышлений, мы придем к духовному созерцанию «горнего». Но, прожив так шесть дней, я усомнился. Тишина не подталкивала меня к мыслям об Иисусе – скорее наоборот, о себе: в мыслях о небе я обдумывал безболезненные способы попадания туда. На шестнадцатый день у меня началась такая звуковая ломка, что в голове начали звучать голоса. Я им упорно сопротивлялся, но тут они предложили пойти посмотреть «Крадущегося тигра дракона». И я пошел в кино. Сразу после первых кадров поста и след простыл.
Хотя я и значился христианином с момента покидания материнской утробы, поститься я начал поздно. Моя семья числилась в членах консервативной баптистской церкви, поэтому я считал Пасхальный пост родным братом Дня Святого Патрика – обрядом католиков и термоядерных епископальцев. Единственное, как я тогда однажды почтил Пасхальный пост – это поужинал блинами перед началом поста. Бабушка называла это Масленицей.
Ты что, католик?
Первый раз я решил поститься перед Пасхой в двадцать семь. Родители вычислили меня на третий день. Мы вместе готовили ужин, и я отказался от сахара к чаю.
Отец поднял на меня глаза и спросил, не заболел ли я.
– Нет, просто решил поститься, – ответил я.
Оба родителя побледнели так, словно я только что признался, что практикую колдовство. Дело в том, что им и так приходилось свыкаться с мыслью, что их сын преклонился под одно ярмо с христианами, допускавшими женское священство, или мужское, но в длинных робах и белых воротничках. Но еще и начать соблюдать Пасхальный пост?
На маме просто не было лица.
– Мэттью, ты что, католик?!
– Нет, – ответил я.
– Тогда зачем ты постишься от сахара??
– Чтобы лучше видеть Иисуса.
Мама горестно скрестила руки на груди, давая понять, что ответ ей не понравился. И это было провалом, потому что, если её и это не устраивало, то что уж там говорить про вторую причину – «кубики» к лету. Честно говоря, вторая причина не казалась мне чем-то ужасным – я был новичком в посте, и мне нужно было завлечь себя чем-то ещё, чтоб справиться с искушением. Но даже держа в уме такой хитрый план и отказывая себе в батончиках и газировке, я мучился. Через тринадцать дней «сахарного» поста я отложил в сторону духовные созерцания и мечты о «кубиках», и пошел в магазин за кексами.
На следующий год я решил воздерживаться от кофеина и ступил на порог кофейни аж на девятнадцатый день.
Благие звуки
Через пару дней после просмотра «Крадущегося тигра затаившегося дракона» я столкнулся с Руфью, одной из помощников пастора нашей церкви. Она была в курсе нашей затеи поста от шума и спросила, как это дело продвигается.
– Руфь, что-то у меня ничего не получается, – мрачно ответил я. В ответ она рассмеялась и сказала, что у неё тоже.
– Никто ж не идеален!
– Да, но вряд ли кто-то еще постится под «Крадущегося тигра затаившегося дракона»!
– Да, смешно. Я вот перестала воздерживаться перед Пасхой уже несколько лет назад и теперь ужасно люблю Пасхальный Пост!
–В смысле? Ты как-то не так постишься?
– Ага. Я пощусь, готовя еду. Я знаю, что звучит странно, но каждую неделю поста я провожу по два дня на кухне, готовя много чего жирного и вкусного. И зову гостей – то есть, два дня в неделю я принимаю у себя родственников, друзей, людей из церкви, и мы едим и много говорим. Это очень здорово, и это поменяло мое отношение к Пасхальному посту.
Ты только не говори это вашему наставнику, но думаю, что идея пойти на «Крадущегося тигра затаившегося дракона» была лучшим выходом из ситуации. Потому что звуки этого фильма и заставили тебя чувствовать. На твоем месте вместо того, чтоб сражаться со звуками, я бы наполнила свою жизнь массой разных прекрасных звуков. Мне кажется, так и надо поститься – заполнять жизнь красотой.
Вот так краткая беседа с помощником пастора изменила все мое отношение к посту. Несколько дней спустя я ушел пораньше с работы и отправился в музей изобразительного искусства, где провел три часа перед картинами Пикассо. Еще через неделю я купил билет в десятый ряд Национального театра и в первый раз в жизни прослушал мюзикл «Отверженные». В оставшиеся дни Пасхального поста я сходил в клуб на концерт Джоан Осборн, зажег под ритмы диджея в любимом баре, и долго думал о жизни в музее Холокоста. А в последний день перед Пасхой мы с друзьями захватили покрывало и пошли на поле. Мы пили каберне из пластиковых стаканчиков, смеялись, много говорили, а потом по самого утра пели под гитару старые церковные гимны. Ещё никогда я не чувствовал себя таким живым. А потом, когда кончились гимны, мы перешли к песням Элтона Джона, и я подумал, а уместно ли петь такое, празднуя Пасху? Вспоминая ту ночь, сейчас я понимаю, что это было не празднование Пасхи – это было её прочувствование.
